С того момента, как Маркус сделал мне предложение, всё казалось сном.
Мы были вместе три года, и я знала без сомнений, что он – тот самый.
Он был добрым, внимательным и лёгким в общении, а наши отношения со временем становились только крепче.
Вечеринка по случаю помолвки была именно такой, как мы мечтали – радостной, уютной и наполненной любовью.
Но я даже не подозревала, что этот сон вот-вот превратится в нечто совсем иное.
Семья Маркуса, особенно его сестра Джулия, приезжала к нам на выходные.
Мы планировали это уже давно, и хотя я была рада принять гостей, меня не покидало чувство, что Джулия станет испытанием.
Она всегда присутствовала в жизни Маркуса, и он никогда этого не скрывал, но я не могла не замечать, что их связь была слишком тесной.
Она была защитницей, возможно, даже до удушающей степени, и Маркус рассказывал мне, что Джулия всегда вмешивалась в его решения, будь то большие или маленькие.
Но я уговаривала себя, что это всего лишь выходные.
Конечно, я смогу справиться, и, возможно, мы даже подружимся.
Разве может быть сложно принять его семью в нашем доме?
Когда они прибыли в пятницу вечером, я встретила их с самой дружелюбной улыбкой, стараясь подавить нарастающее волнение.
Джулия тут же шагнула вперёд, широко раскинув руки, и крепко обняла Маркуса, словно не видела его целую вечность, хотя прошло всего несколько недель.
Она одарила меня вежливой улыбкой, но её взгляд был прикован только к брату, будто меня рядом вообще не было.
В её присутствии было что-то притягательное – слишком притягательное на мой вкус.
Ужин в тот вечер прошёл гладко, с множеством шуток и разговоров, но я заметила, что Джулия постоянно вмешивалась в беседу, направляя её в сторону тем, которые явно смущали Маркуса.
Она задавала ему вопросы о детстве, о его предпочтениях, а в какой-то момент даже повернулась ко мне и спросила:
«Так, Эмма, какой у Маркуса любимый цвет? Спорю, ты этого не знаешь, ведь вы вместе всего несколько лет».
Это задело меня, но я улыбнулась и вежливо ответила, стараясь не показывать, что её слова меня тронули.
Однако с каждым днём становилось всё очевиднее, что влияние Джулии на Маркуса выходило за рамки обычной заботы – оно было подавляющим.
Она не отходила от него, когда мы были на кухне, спрашивала, не хочет ли он что-то особенное, словно не доверяла мне заботиться о нём.
В один момент я готовила всем завтрак, когда Джулия неожиданно вошла на кухню.
«Маркус любит яичницу болтунью, а не жареные яйца», – сказала она с уверенным видом.
«Он всегда так ел. Правда, Маркус?»
Маркус, застигнутый врасплох, кивнул.
«Да, люблю, но мне всё равно, Эм».
Я почувствовала, как к щекам приливает жар.
Почему я не могла просто приготовить завтрак для своего жениха без её вмешательства?
Я уже сотни раз готовила Маркусу яйца и прекрасно знала, как он их любит.
Но настойчивость Джулии, её желание всё контролировать, заставляла меня чувствовать себя ненужной, словно я не способна принимать решения в собственном доме.
С каждым днём её присутствие становилось всё более навязчивым.
Она предлагала изменения в интерьере, задавала личные вопросы о нашей свадьбе и, что меня особенно возмутило, взяла на себя контроль над списком гостей.
«Ты же не хочешь приглашать слишком много людей, верно?» – спросила она однажды вечером.
«Это будет слишком утомительно. Давай я помогу тебе с этим».
Мне хотелось закричать, сказать ей, чтобы отступила, но я не сделала этого.
Я прикусила язык и попыталась сохранить самообладание.
Но каждый раз, когда она говорила мне, как жить или как обращаться с Маркусом, мое терпение становилось все тоньше.
Дело было не только в том, что она вмешивалась — она заставляла меня чувствовать, будто я не важна, будто я не знаю собственного жениха так, как знает его она.
Однажды вечером мы с Маркусом сидели на диване и обсуждали планы на медовый месяц, когда Джулия ворвалась в комнату и без спроса села рядом с ним.
Она тут же начала рассказывать ему о местах, которые, по ее мнению, нам стоило бы посетить, перечисляя свои предложения, не учитывая того, что мы уже обсуждали.
Было ясно, что для нее важнее диктовать наши планы, чем дать нам возможность самим разобраться.
«Маркус, вам не стоит ехать в Карибский регион, это слишком банально», — сказала она.
«А как насчет Греции? Ты всегда любил Грецию, верно?»
Я видела раздражение в глазах Маркуса и понимала, что должна что-то сказать, пока ситуация не зашла дальше.
Я слишком долго молчала.
«Джулия, я ценю твои советы, но мы с Маркусом уже все решили.
Нам не нужны дополнительные мнения по этому поводу», — сказала я голосом, который прозвучал тверже, чем я ожидала.
Лицо Джулии исказилось, а губы сложились в тонкую улыбку.
«Ох, Эмма, я просто пыталась помочь. Я не знала, что вы уже что-то выбрали. Но я уверена, что Маркус примет наилучшее решение.»
Маркус, к его чести, заговорил сам.
«Вообще-то, Джулия, нас устраивает то, что мы запланировали. Думаю, нам всем стоит немного отстраниться. Мы с Эммой справимся сами.»
Это была небольшая победа, но ущерб уже был нанесен.
Джулия не любила, когда ее ставили на место.
Той ночью я обнаружила на своем телефоне сообщение от нее:
«Ты отталкиваешь моего брата. Он нуждается во мне, а ты пытаешься изолировать его от семьи.
Я не позволю тебе все разрушить.»
Я была ошеломлена.
Чем я заслужила такое?
Я никогда не пыталась отдалить Маркуса от его семьи, но навязчивая натура Джулии делала невозможным построение с ней отношений.
Я долго думала над этим сообщением, испытывая все большее раздражение от сложившейся ситуации.
На следующий день я решила поговорить с Маркусом.
«Нам нужно поговорить о твоей сестре», — сказала я, голос дрожал от гнева и обиды.
«Я не знаю, сколько еще смогу это терпеть. Она контролирует все, и я чувствую, что теряю тебя.»
Маркус посмотрел на меня, и в его взгляде смешались сожаление и понимание.
«Я даже не представлял, что все настолько плохо.
Я всегда был близок с Джулией, но не осознавал, насколько она переходит границы.»
Мы провели несколько часов, обсуждая поведение Джулии, и Маркус пообещал установить с ней границы.
Для него это было нелегко, но я знала, что он должен это сделать.
Мы не могли двигаться дальше в наших отношениях, если влияние Джулии продолжало вмешиваться в каждое наше решение.
К концу выходных ее визит стал для нас настоящим пробуждением.
Я поняла, что, как бы сильно я ни любила Маркуса, мы не могли позволить никому — даже семье — диктовать условия наших отношений.
Мы должны были установить границы и твердо стоять на своем, не только ради нашего будущего, но и ради собственного спокойствия.
Маркус извинился передо мной за то, что не осознал проблему раньше, и мы оба согласились, что нужно что-то менять.
Навязчивая натура Джулии больше не будет управлять нашей жизнью.
Это было непросто, но необходимо.
Впервые за долгое время я почувствовала, что мы действительно контролируем свое будущее.
